К выходу русского перевода романа «Путник и лунный свет»
Кто не мечтал очнуться однажды в чистой больничной палате, где-то в Италии, и услышать из уст склонившегося над тобой с озабоченным видом доктора: «Вы совершенно здоровы, но что вы делали, что так устали?» И хотя объяснить молодому доктору причины своей усталости у вас наверняка не получится, какое удовлетворение можно извлечь из того, что сама эта усталость, наконец, признана как медицинский факт, что ее – на совершенно законных основаниях – можно лечить отдыхом в итальянской провинции и что у тебя при этом вообще ничего не болит! Не удивительно, что роман Антала Серба «Путник и лунный свет» (1937), из которого взята эта сцена, – одна из самых любимых книг многих поколений венгерских читателей.
В венгерской культуре вообще много вещей – песен, фильмов, картин и книг, – которые любишь именно за попадание в клишированную эмоцию и относительно которых часто сомневаешься: стоит ли рассказывать первому встречному, что они тебе нравятся, или это все же немного китч и не вполне comme il faut? С Сербом, по счастью, проблема так не стоит: его имя значится в анналах респектабельной венгерской культуры не только потому, что он популярный беллетрист, но еще и потому, что он был известным – и успешным у публики – историком литературы.
I
Антал Серб родился в Будапеште 1 мая 1901 года в семье ассимилированных евреев, перешедших в католичество. Он закончил гимназию пиаристов – ту самую, которую впоследствии прославит постоянными упоминаниями в самых разных своих текстах Петер Эстерхази. В университете он занимался венгерской, немецкой и английской литературой, а после окончания, пользуясь разными грантами, много ездил по Европе и год прожил в Лондоне. Свои первые рассказы он публиковал в лучшем венгерском литературном журнале своего времени Nyugat («Запад»), а эссе – в передовом философском издании «Минерва». Ученый он или писатель, Серб до конца, видимо, так и не решил.
Больше всего на свете он любил литературу. «Все началось… – вспоминал он. – Да никогда это, пожалуй, и не начиналось, потому что я всегда читал и писал, едва ли не с рождения (я был ребенком-очкариком)». Самым естественным местом пребывания была для него библиотека, литература же выражала само существо европейского духа, как он его понимал, – духа, с затмением которого в годы Второй мировой войны будет связана гибель Серба.
II
Общенациональную славу принесла Анталу Сербу «История венгерской литературы». Конкурс на создание этого труда объявил журнал Erdélyi Helikon,издававшийся в Коложваре/Клуже – некогда венгерском городе, отошедшем после Первой мировой войны, вместе со всей Трансильванией, к Румынии. Нужно было как-то поддерживать национальный дух в оказавшихся на чужбине венграх, нужно было как-то ответить на вопрос о том, что делать венгерским интеллектуалам после распада исторической Венгрии. Журнал поставил задачу: проследить развитие венгерской словесности в ее связи с европейской. Серб выиграл конкурс и написал труд в русле популярной тогда в гуманитарных науках Geistesgeschichte (истории духа): история венгерской литературы, получалось у Серба, прошла те же этапы, что и «большие» европейские литературы, создав свою особую версию общеевропейских идейно-стилевых феноменов.
Стиль был важнейшим для Серба понятием, и рассуждает он о нем с присущим всем его последующим работам стилистическим блеском: «Можно поднимать тяжести, как акробат в цирке, но куда элегантнее подхватить их так, как будто это женский платочек. Один глагол в сослагательном наклонении – и все меняется, один неожиданный поворот фразы – и перед тобой открывается бесконечность, в отдельной песчинке начинает проглядывать целый мир».
За «Историей венгерской литературы» последовала книга «Будни и чудеса» с рассуждениями об устройстве современного романа, а затем трехтомная «История мировой литературы», тоже имевшая большой успех. В возрасте 37 лет Серб был избран председателем Венгерского общества изучения литературы.
продолжение на сайте svoboda.org